Официальный сайт Максимильяна Преснякова

- Вы как хотите, а я за то, чтобы сегодня же повернуть назад. - решительно заявил Гурий.

Все посмотрели на него с нескрываемым удивлением. Воцарилось недолгое молчание.

- Ладно. Не сегодня, - примирился Гурий. - А вам разве местные сороки не надоели? Думаете я вскочил пораньше от нервной бессонницы? С самого раннего утра, как рассвело, с нашей палатки две сороки стали кататься. Никто что ли не слышал? Залезут наверх и с трескотнёй вниз по пологу съезжают. Нашли где развлекаться…

- Я что-то такое слышал, - задумчиво произнёс Митрофан. - А мне казалось, что это мне приснилось…

Мы с Ануфрием только пожали плечами. Честно говоря, я обычно просыпаюсь не раз. Вот и сегодня как в палатке стало более или менее светло, птицы и в самом деле раскричались, что для нынешнего времени года не очень характерно. Только я теперь не мог уже сказать, сорочий ли треск я расслышал, или что-то другое… Спросони мог и перепутать…

Да. Как только туман окончательно развеялся, мы пошли дальше. Перехватывали по пути с встречающихся кустов ягодки ежевики или не ленились нагнуться за несколькими брусничинами. Конечно, старались примечать вокруг что-нибудь интересное. Но вот что именно нам надо было искать, какие необычные признаки в растительном мире, мы точно не знали. Просто смотрели вокруг «во все глаза», а Ануфрий иногда передразнивал свистом голоса птиц. Правда Гурию это, как всегда, не очень нравилось, и он начинал разговор. Сначала он стал взвешивать и сравнивать две версии написания «Шушмор» и «Шушмар», стараясь найти неоспоримые доводы в пользу одной из них. Не получилось найти, не имея под рукой библиотеки, такие доводы. Наиболее весомый довод в пользу «Шушмора» был тот, что именно так это место вроде как назвал этнограф Алесей Липкин из Сергиева Посада, когда лет двадцать назад поднял эту тему. Но был ли он при этом безукоризненно точен, или всё же отталкивался от устного произношения? Вопрос! А как писал это название Семёнов-Тяньшанский, когда рассуждал о таинственности этих мест? Да и может ли теперь помочь эта информация, ведь в те сравнительно и не такие уж далёкие времена, когда жил этот известный путешественник, и произношение многих слов, да и сама грамматика были несколько иные…

- И ты в самом деле веришь, - обратился Гурий к Митрофану, - что информация, якобы от краеведа Николая Акимова верна? Что растут где-то в заповедных уголках леса осины в два обхвата? Ну, к примеру, тот же папоротник в человеческий рост - и не такая уж диковинка, редкость, но не артефакт. Такой папоротник и мне самому пару раз в лесу попадался.

- А встречались ли тебе в лесу берёзы с квадратными в сечении стволами? Или только на лесопилке? - попытался пошутить Митрофан.

- Нет. И информация о том, что такие деревья встречал в шушмарских местах И. В. Черныш для меня не новость, если хотите знать. Можно допустить разные особенности и странности в форме и размере растений. Некоторый гигантизм или некоторое искривление формы вполне биологически допустимы в принципе. Вот если бы мне сказали, что есть там осины в десять обхватов, я бы себе затылок крепко почесал… Ещё до чернобыльских событий встречал я одуванчики и высотой в метр, и о пяти цветков на одной толстой многогранной ножке и тому подобное. И кто бы сказал мне и толком объяснил, что все такие и подобные им растительные формы - чудеса или факты, указывающие на чудесное. Много разных факторов могут влиять на форму и размер растений. Кто-нибудь из вас бывал в пригородных рощицах из гигантских борщевиков?

Мы только молча по очереди пожали плечами.

- А я, вот, бывал, - почти с нескрываемой напускной гордостью подытожил Гурий, как бы оставаясь обладателем некоего тайного знания.

- Кстати говоря, - вдруг вспомнил Ануфрий, - про берёзы с квадратными в сечении стволами упоминается не только в связи с Шушмаром, а и, к примеру, и в связи с оврагом у заброшенного селения Бибики, о чём упоминал Большаков, да и с другими местами.

- Да вот и с направлением скручивания магнитных линий тут есть неувязка, - вспомнил я. - Согласно информации от Андрея Рябцева магнитные линии центрального региона имеют смещение со скручиванием в районе предполагаемой речки Шушмар, что на границе Владимирской и Московской областей, а на карте «чудес Подмосковья», выпущенной в середине 90-х годов и содержащей кроме всего прочего и геологическую информацию, центр скручивания магнитных линий указан совсем в другом месте. Правда на этой карте есть указание на деревья с квадратным в сечении стволами, но опять-таки - именно в районе, где мы сейчас бродим, а не в районе речки Шушмар.

- А ты что-то раньше не говорил про такую карту, - заинтересовался информацией Гурий.

- Да, как-то к слову не пришлось, - решил оправдаться я, хотя и понял, что с такой информаций надо было бы давно ребят ознакомить…

- Надо ещё вспомнить про светящиеся шары, виденные в этих местах, про таинственный идол Копь-Бабу, про озеро Смердячье, наконец, - подал голос Ануфрий. - Но я лично бы не хотел, чтобы попавшееся нам в лесу озерцо можно было бы назвать таким именем.

И в конце концов обнаружили всё-таки мы озерцо. И аромат от него шёл самый обычный - болотно-озёрно-лесной. Сначала, конечно, решили, что в той стороне от канавы опять полянка, но «полянка» оказалась слишком обширной, поросшей высокой травой и - сильно заболоченной по всему своему периметру. Только когда мы, изрядно потрудившись, настлали импровизированную гать, чтобы заглянуть на всякий случай к центру безлесного пространства, то увидели небольшое водное зеркало. Ануфрий решился вдруг искупаться.

- Ради такого дела можно и неделю в одну сторону идти, - заявил он решительно. - Целинное озерцо, тысячу лет не тронутое.

Мы не стали с ним спорить и отговаривать. Всё какое-никакое разнообразие в нашей лесной походной жизни. Разоблачившись на материке, он плюхнулся с самого конца гати, разбрызгивая воду цвета крепкой чайной заварки. Когда же полез назад, то издали было похоже, а мы на гати его не дожидались, что вылез он в сапогах-броднях и, стоя уже на жердях, отмывался и оттирался с негромкими восклицаниями.

- Вот тебе и цирк, - отрезюмировал Гурий и зевнул.

Правда, когда несколько поодаль мы обнаружили гриву и разбили на ней лагерь, он первый же предложил открыть сезон коллективного купания. Честно говоря, хотя я и любитель поплескаться в воде, особенно в разных «непляжных» местах, именно в этот раз меня остановило какое-то не очень понятное мне самому душевное состояние. Вроде бы и всё хорошо, но будто бы что-то не так. Яснее сказать и не могу. Так я ребятам и сказал, и остался возиться с костром в лагере. Какое-то время был слышен их плеск и весёлые возгласы. И скоро они вернулись, мокрые и в хорошем настроении.

- …А я тебе и говорю: «У тебя там чай, а у меня здесь настоящий растворимый кофе!» - вспоминал с усмешкой свежие впечатления Митрофан.

- А вот за ногу это ты меня зря под водой схватил, - заметил с улыбкой Ануфрий. - Я ведь чуть не захлебнулся.

- А я тебя и не хватал, - стал как-то сразу посерьёзней Митрофан.

- И я не хватал, - добавил с некоторой задумчивостью Гурий.

Жизнерадостная улыбка стала постепенно исчезать с лица Ануфрия, и через недолгое время он как будто стал впадать в меланхолию.

Воцарилось молчание.

- За корягу небось зацепился, - решил немного разрядить атмосферу Гурий, но вышло неудачно.

- Это была не коряга, - задумчиво и членораздельно произнёс Анурий, покачав для серьёзности и убедительности головой, словно впечатывая каждое слово, и уже совсем с какой-то тоской посмотрел в сумеречный вечерний лес в сторону озерца. В той стороне всё было тихо. Только плесканулось что-то разок еле слышно…

В этот вечер всё обошлось без историй. Ребята для разрядки настроения пустили по кругу несколько дежурных анекдотов и баек, но как-то это оказалось не кстати. Последним вспомнил старую газетную байку Митрофан:

- Вы в сказку хотели вроде как попасть? А знаете чем сказка отличается от драмы? Сказка обычно случается до свадьбы, а драма после…

Никто даже не улыбнулся. И мы разошлись по палаткам. Сны в эту ночь у меня были не то чтобы тревожные, но какие-то сложные и несколько таинственные. То будто главное в одном сне было - это дорога. И надо идти, причём непременно надо идти вперёд. Иногда я двигался вперёд под большим наклоном, словно сквозь вязкую среду, иногда просто шёл, как это обычно бывает в жизни. И в этом моём поступательном движении было и решение некоей внутренней задачи, и сама цель этой моей жизни. И маршрут мой пролегал и по каким-то горам, и по каким-то лесам, по пустыням и по городам, и всё - пешком. И вроде как временами и очень непросто идти, но останавливаться нельзя ни в коем случае. И главное - иду вроде бы один, без попутчиков, но изредка путников подобных себе всё же встречаю. Мы узнаём друг друга издалека, но не подходим друг к другу, не окликаем друг друга. Хотя изредка хватает одного кивка головы, односложного приветствия, чтобы обменяться впечатлениями и тревогами, чтобы передать друг другу часть душевных сил. И с одной стороны вроде как тяжелы эти дороги, но с другой стороны - и не тягостны. А в другом сне будто позади и впереди меня нечто такое неизвестное, что и видеть, и слышать, и осязать это не могу, а сам я будто на неком отрезке пути от одного неизвестного к другому. И вся моя память будто не со мной, а в этом неизвестном. И вот я всё брожу по своему отрезку пути, всё что-то ищу, всё что-то пытаюсь решить, но задача пока как будто не даётся, хотя и близко решение, совсем близко. И строю я на своём пути какие-то воздушные замки, и сам же спотыкаюсь о них… И пытаюсь я понять, этот путь, эта дорога моя есть ли направление к смерти или к рождению? То есть дело вовсе не в том, чтобы двигаться вперёд или назад, а в том, чтобы понять дорогу созидания и дорогу разрушения, чтобы, чтобы отыскать или проложить дорогу жизни и, если возможно, показать эту дорогу… И только «неизвестное» созерцает мои потуги, но не безучастно, а с неким интересом и даже с некоей заботой что ли…

В это утро раньше всех поднялся Ануфрий. Слышно было как он дольше обыкновенного возится с костром, что-то негромко приговаривает и изредка сдержанно восклицает. Слышно было как из соседней палатки вылез Митрофан, как он, не стесняясь, зевал и громко тянулся, похрустывая слежавшимися за ночь суставами. Мне вскакивать сразу не хотелось, чтобы не растрясать впечатлений, и я некоторое время просто лежал, даже несколько отдыхая от насыщенных трудами и заботами снов.

Окончание рассказа на следующей странице. Читать.