Сон, осознанное сновидение и творчество - 12 Марта 2012 - Блог - Официальный сайт Преснякова Максимильяна

Главная » 2012 » Март » 12 » Сон, осознанное сновидение и творчество

16:45

Сон, осознанное сновидение и творчество

Сон, осознанное сновидение и творчество

Так получилось, что с самых малых лет я внимательно наблюдал и запоминал, что вокруг меня происходит и в частности что происходит в снах. Мне помнятся некоторые сны, увиденные мною до двухлетнего возраста, то есть в два года я вспоминал о них, как чём-то давнем. Тогда мне представлялось, что сны отчасти являются увлекательной игрой, отчасти игрой, наполненной страхами, разного рода открытиями или первозданной радостью, но это нечто отличное от того, что происходит днём, хотя и некоторым способом с ним взаимосвязанное. Помню, какими глупыми мне казались, когда мне было лет пять, сюжеты, сочинённые для детей, где во сне можно было прокатиться по радуге, пройтись по облаку и тому подобное. Мне представлялось это до чрезвычайности надуманным. Мне никогда не снились ни игрушки, ни образы животных, стилизованные для детей и рисуемые в книгах или в мультфильмах. Мне лично снилось нечто очень похожее на будничную жизнь, но часто в эту будничную жизнь во сне в той или иной степени вторгались некие фантастические моменты и явления, которым трудно было подобрать слова, потому что они были неожиданно ни на что не похожи. А я и не старался их как-то словесно обозначать, о них можно было думать и рассуждать без помощи слов. Время о времени во сне я попадал в ситуации, для которых вообще невозможно было подобрать ни одного слова. И тем не менее их можно было запомнить в виде образа состояния и образа изменения этого состояния. Не всегда мне удавалось что-либо запомнить. Но чем далее, тем больше в снах было именно моих мыслей, как это можно было заметить. Когда я учился в общеобразовательной школе, то пришёл к выводу, что сны являются отчасти потоком мыслей в виде следующих друг за другом образов, а отчасти проекциями неких внешних воздействий. И эти воздействия не только спутанные одеялом ноги во сне, неудобное положение шеи или какие-то процессы в организме, настойчиво о себе напоминающие, типа пищеварения. В состоянии сна немного иначе работают чувственные каналы и к ним добавляется работа тех чувственных каналов, которые в бодрствовании не столь проявлены. Если сводить всё видимое во сне к визуализациям явных и скрытых желаний, как это часто трактуется в психоанализе, то это не просто чрезвычайно упрощает реальный процесс, эти трактовки в большой степени становятся проекциями желаний самого психоаналитика. Мне снились не просто ситуации или события, какие-то видовые мотивы, но и доказательства каких-то неведомых мне теорем, сюжеты литературных произведений, фрагменты из никогда не виденных фильмов, мелодии и т. д., многое из чего я просто был не в состоянии запомнить и воспроизвести впоследствии более или менее точно, хотя что-то и удавалось запомнить. Некоторые особенно интересные для мня образы и пейзажи из своих снов я изображал и в детстве. Это было лично для меня легче всего осуществить. И это не обязательно было нечто именно фантастическое, это могло быть и не особенно примечательное изображение, но во сне его смысл был отмечен особой внутренней эмоциональностью, какой-то скрытой информацией, тайной… И мне сало ясно, что ещё тогда, что одним из важнейшим моментов в работе со сновидениями и с предоставляемым ими материалом является тренировка памяти и внимания.

Как считают некоторые специалисты, малые дети не умеют различать реальность сна и реальность бодрствования, и поэтому их поведение днём, основывающееся не только на дневном опыте, но и на опыте, полученном во сне, может казаться неожиданным, иррациональным. Да, такие дети есть, но к этой категории принадлежат далеко не все, как не принадлежат все люди к категории, на настроение которой может существенно влиять увиденное в сновидении в качестве эмоциональной подоплёки или в качестве основы для толкования примет. Здесь важно отметить слово существенно. Сон можно и помнить, и не помнить, но он может влиять на фон настроения весь последующий после пробуждения день или даже на фон настроения нескольких дней. Сон можно помнить и можно принимать его как любопытный фильм, как условность и как случайно увиденное. Для этих оценок, как и для оценок во многих других ситуациях важна мировоззренческая основа: считает ли человек, что жизнь состоит из случайных совпадений или что всё вокруг взаимосвязано, считает ли он, что способен делать выбор, или что всё предопределено и т.п. Истина как правило находится не в крайностях, не в крайних суждениях, а где-то посередине, и это состояние середины определимо примерно настолько же, насколько определимо состояние микрообъекта: является ли он волной или корпускулой, что как единовременно существующее двоякоопределяемое состояние физика (пока?) не допускает. Возможно, что не столь важно, что мы о том или ином думаем, чтобы оно работало и важно, как оно работает, как можно сказать, немного перефразируя те слова, которые в своё время произнёс известный физик Нильс Бор, когда его спросили насчёт подковы, висевшей над его дверью. Если вспомнить по аналогии про систему государства, то для этой системы важнее то, как руководствуется человек законами этой системы, нежели то, что он думает об этих законах. Если ситуация меняется с перевесом на противоположное, такая государственная система теряет устойчивость. Если обобщить различную информацию, касающуюся того, что такое сновидение и как оно формируется, то можно придти к выводу, что его всё же нельзя причислить к области всецело иррационального, оно «формируется» и «живёт» по своим закономерностям, которые просто напросто не совпадают или не полностью совпадают с закономерностями той психической реальности, которая формируется в состоянии бодрствования. Принятие или непринятие этих закономерностей их не меняет, это отношение приятия или неприятия меняет другое: оно запускает те или иные механизмы внутри этих закономерностей или, иными словами, «нажимает на те или иные клавиши при выборе «функции» в работе сновидения. И эти функции, эти клавиши», и действие этих клавиш можно изучать, а можно давить на них наугад и удивляться или огорчаться, а возможно и радоваться увиденному на экране «проектора».

Можно ли влиять на работу компьютера, на подавая ему команды посредством панели какой бы то ни было конструкции? Отчасти да, посредством непосредственного взаимодействия электромагнитных и других полей, генерируемых мозгом и другим устройством, то есть тем же компьютером. Но эти каналы взаимодействия в большинстве случаев довольно слабы и к тому же не контролируются в достаточной мере. Мышление научное основано на строгой систематичности, мышление художественное имеет свою системность, отличную от научной, поэтому исследовательское продвижение в науке отличается от исследовательского продвижения в искусстве, но примеры «творческих озарений» в науке говорят о том, что разграничение систематик всё же до той или иной степени условно. Мышление магическое и религиозное основаны кроме прочего и на том, «слабым взаимодействиям» в физической и психической реальностях отводится первостепенная роль, как отводится важная роль поставкой их под контроль. Научный и логический подход подразумевает в большей части явные и почти не оспоримые формы взаимодействия и проявления. А если обратиться к подходу художественному в его наиболее обобщённой, отстранённой от вкусовых субъективистских предпочтений трактовке? Рациональность рассудка, его конструктивность, доведённая до некоторого предела, выхолащивает форму в искусстве, делает её «сухой», то есть с одной стороны понятной, но и вместе с тем в большинстве случаев не интересной. Подход магический в той или иной степени «деформирэет» и «дематериализует» форму в искусстве, выявляя загадочность, «непонятность» и даже иррациональность. Развитие собственно художественного качества можно соотнести с тонкой балансировкой, если поле искусства не было столь же широко, как необъятные степи. Поскольку системные подходы в искусстве не систематизированы в степени их наукоподобной рационализации (что не нужно и даже вредно), поскольку они противостоят магическому подходу, то в той или иной степени приспособлены к взаимодействию с областью, относимой к области сновидения. Следующий вопрос, важный для рассмотрения: что считать полноценно бодрственным состоянием, а что состоянием именно сна? Это вопрос в какой-то степени перекликается с другим: что есть иллюзия, а что есть реальность? Хотя это принципиально два разных вопроса. Тот, кто может дать однозначный «вечный» ответ на оба эти вопроса и тот, кто затрудняется с ответом или ничего не знает скорее всего находится именно в состоянии иллюзии. А тот, кто в той или иной степени понимает, что находится в состоянии иллюзии по всей видимости находится в преимущественном положении. Релятивизм в этом положении не столь продуктивен, как можно было бы ожидать, и является некоей промежуточной ступенькой для понимания, на которую можно наступить и которую можно перешагнуть. Кинематография и радио в некоторой степени стали со времени своего возникновения воспроизводить реальность сна, грёз и мечтаний, в какой-то степени замещая этот пласт душевных восприятий, вытесняя естественный «сновидный фон», «второй» или «третий» уровень восприятия, а потому после такового его насильственного подавления возникает некоторая психическая зависимость от внешних видео и аудио информационных каналов.

Когда человек смотрит захватывающую киноленту, насколько он погружается всем свои существом и всем вниманием в действие и насколько может предаваться анализу и самоанализу? Это вопрос решается, исходя из индивидуальных предрасположенностей и установок. Кинокритик, режиссёр, актёр или кинохудожник смотрят киноленту иначе, чем зритель, не старающийся обращать внимание на детали «что и как сделано». Смотря фильм с стой или иной стороны осознанно, можно производить серьёзную психическую тренировку. Сновидение в некоторой степени можно соотнести с кинолентой, а просмотр снов с интерактивным кинопоказом, в направлении чего (то есть направлении всё большей интерактивности) в настоящее время и развивается киноиндустрия, именуемая ещё «фабрикой грёз». Когда человек бодрствует, то на заднем плане сознания мелькают и сменяют друг друга образы, которые при отключении внимания из внешнего мира становятся реальностью сна. А насколько уходят вглубь состояния сознания этот непрерывный поток мысле-образов, когда человек погружается в иллюзорное пространство искусства и в частности в образы кино? Образы искусства могут сливаться с этим потоком или входить с ним в противоречие, и тогда может возникать напряжение или внутренняя тревога. Что-то вроде бы не так, но что? Понять с помощью сиюминутного анализа почти невозможно… С одной стороны есть рассуждение, а с другой есть цельный и неразложимый на частности образ этого рассуждения. С одной стороны есть набор восприятий системно или бессистемно взаимодействующих друг с другом, а с другой стороны есть образы этих восприятий, есть и мега-образы (как галактики объединяются в мегагалактики)… Мои внимательные наблюдения сначала привели меня к системе несложных экспериментов на уровне практической психологии, в результате чего мне открылись интересные состояния между сном и бодрствованием, а также другие состояния, в том числе и состояния, как оказалось, осознанного сновидения. Для того, чтобы определить, что в результате получилось, мне пришлось ознакомиться со специальной литературой, посещать семинары по практической психологии, консультироваться у людей опытных, в результате чего я открыл для себя много нового и прояснил некоторые моменты. Но мой рабочий метод, как оказалось не описан ни Стивеном Лабержем, ни Грофтом (Грофом), ни в доступных текстах по старинным и древним практикам Востока и Запада. Общаясь по теме осознанного сновидения с разными людьми, я познакомился с современными последователями Георгия Гурджиева, с Дмитрием Шумовым, и с его методиками, в том числе и с методиками формирования осознанного сновидения. Но мой собственный метод лично для меня оказался эффективнее, чем узнанные методы. Теперь время от времени делаю ему картинки для выпускаемой Дмитрием Шумовым аудиопродукции. Мои работы, созданные по мотивам сновидений есть и на его сайте. Поскольку мне удавалось посредством индивидуальных консультаций обучать своему методу формирования состояния осознанного сновидения всех желающих, можно сказать, что это не просто какое-то моё персональное состояние, а система закономерностей, которые могут использовать все, кто предрасположен к этому. Проводил я и обучающий семинар. С профессиональными психологами я сотрудничества не искал, а они меня тоже не встречали на своём пути. Поэтому свою находку я стал использовать, естественно прежде всего как приложение к сфере творчества. Тех, кто желает ознакомиться техниками формирования состояния осознанного сновидения, теперь я отсылаю прежде всего к методикам, описанным в книгах Стивена Лабержа и к соответствующим аудиокурсам. Хотя, должен заметить, этими материалами, несмотря на их широту, тема далеко не исчерпывается. Представлять своё собственное сновидение как некий отдельный субъект - это, наверное, балансирование на грани патологии. Тем не менее, без этой крайности, но со сновидением можно вести «разговор» посредством предоставляемых для него образов и установок.

Управляемые сны и сны осознанные - это вещи разные, хоть и взаимопересекающиеся. Если бы сны состояли целиком из визуализаций желаний, они были бы целиком управляемыми, поскольку сами желания можно контролировать волевым образом. Но сновидное пространство и пространство искусства не поддаются импульсу, исходящему всецело от волевого посыла, пусть даже и многократно опосредованного. Искусство, целиком построенное по принципам сна, по принципам взаимодействия как в последовательности образов сна, может выглядеть бредовым, но при этом в нём есть свой внутренний смысл, своя системность, иногда символическая, иногда иная, не символическая. Чаще образы искусства не вполне сновидны. Сновидная последовательность образов не обязательно может быть малопонятной, она может быть и связной и более менее ясной для повседневной логики, правда под этой логикой тогда скрывается почти всегда нечто иное, нежели логика прагматически-бытовая. То, что именуется состоянием творческого вдохновения понимается разными людьми по разному. Но значительное их число понимает это состояние как явное проявление в бодрственном состоянии последовательности образов, посредством которых часть человеческого мозга думает, а часть - спит. Если тренировать всего лишь внимание к этой части психической реальности, то состояние «отсутствия вдохновения», понимаемое именно в этом ключе, быть практически не может. Так называемая рассеянность есть одна из форм внимания, в которой отсутствует более или менее сформированная фокусировка. Настройка на состояние вдохновения может состоять в настройке этой фокусировки до той степени концентрации или рассеяния, когда нужная часть образов обретёт черты уловимые для рассудка. Фокусировка может потребовать изменения в процессе работы. И здесь возникает два вопроса. Вопрос первый заключается в том, что есть сны Большие и Малые. Чёткой границы и легко определяемой разницы в них нет. Чем сон Больше, тем значимее его образы. Значимость может быть персонально-индивидуальная, а может быть коллективно-общественная или даже ещё шире. Большой сон в этом смысле «глубок» и «широк». Особое качество внимания может определять эту характеристику сна. Образы, почерпнутые из Большого сна для воплощения средствами искусства на мой взгляд предпочтительнее, поскольку, если объект искусства делается для того, чтобы быть воспринятым кем-то другим, то эта характеристика для того самого «другого» будет для него важной. Так называемое самовыражение может быть не более как неким странным и экзотическим элементом тренировки, как являются казалось бы неэффективные движения элементами тренировки спортсмена, готовящегося к соревнованиям. Следует ещё обратить внимание, что единовременно как правило снится не один сон, а несколько параллельно. И они перетекают один в другой «на концах» и «по ширине». И среди них можно отыскать волокно Большого сна (возможно, что их будет и несколько), который «держит» этот «канат сновидений». Второй вопрос в способах тренировки. В современной популярной практической психологии в наибольшем ходу различные практикумы и тренировки, которые нацелены на формирование тех или иных сравнительно малозначительных качеств и координаций. Эти качества и координации для каждого жизненного случая свои, их очень много, и их для достижения большей эффективности видимо лучше тренировать качества и координации более базовые.

Многие качества и координации можно менять по ходу дела, как можно менять одежду и обувь, как актёры меняют костюмы, переходя от одной сцене к другой. Их следует формировать по ходу дела и по ходу дела отставлять в сторону. Есть качества и координации, которые служат более длительно, но всё же их приходится менять как обувь. И к этим качествам относится то, что ныне именуется намерением и мотивацией. Внимание и волевой посыл важнее этого бесчисленного множества качеств и координаций. Как можно их оценить, не прибегая к сложным манипуляциям и к интеллектуальным спекулятивным построениям? В управляемых снах проецируется качество волевого посыла, в осознанных сновидениях проецируется качество внимания. Сновидения могут являются площадкой для построения и испытания мысленных моделей, площадкой для тренировок и для проверок, для тестирования. Этот момент отмечен и более или менее подробно описан у многих авторов, которые исследуют состояния сновидения и преподносят практикумы с ними связанные. Психическая усталость возникает как правило после неудачных экспериментов, а энергетический подъём дают удачно проведённые тренировки. По большому счёту практика осознанного сновидения как самостоятельное занятие второстепенна, она возникает и формируется сама собою при достижении некоего уровня необходимости и становится менее активной, когда уровень этих необходимостей переносится в другую сферу. Практики, развивающие память и внимательность проецируются в возможности работы со снами. При достижении некоего уровня координации энергетического состояния, внимания и волевого посыла, возникают и осознанные сновидения, и так называемые состояния вдохновения. И они могут иметь разные качества и разные проявления. Сны могут являться не только своеобразным «полигоном» для мысли, не только источником идей, и в том числе идей художественных, сны сами по себе могут быть созданиями, могут быть персональными произведениям искусства, в которых почти что максимально проявлена именно уже называвшаяся функция самовыражения. Материал, из которого создаются сновидения до известной степени пластичен, но также имеет предел своей гибкости, имеет свою фактуру и даже определяемый предельный объём. Мысль, идея, образ, воплощённые на «полигоне сновидения», могут быть исследованы с использование особых функций, поскольку с помощью сновидения, к примеру, можно определять откуда пришла та или иная идея или образ и куда они ведут, в каком направлении, где находятся пределы их движения или трансформации, и что находится за этими пределами, что находится за горизонтом мыслимого. И этот «полигон» может работать как во время полного погружения в сон, к примеру ночью, так и при работе с теми сновидениями, которые сопровождают бодрствование, находясь на втором или третьем плане сознания.

Когда появилась и стала развиваться фотография, обеспокоенность в художественной среде была явная, поскольку к фотографии отошли функции фиксации момента: пейзажа, портрета и т.п. С.С.Степанова в свой книге «Московское училище живописи и ваяния. Годы становления» помещает следующие высказывания: «В горячей защите живописи и враждебности к "дагерротипированию" невольно сказывалось отношение к живописанию как к орудию, а не субъекту (курсив С.С.Степановой) творческого процесса. "Сильно меня пугает фотография, которая здесь делает большие успехи, и портретисты здешние сидят вовсе без работы; теперь она карает портретистов, а потом возьмётся и за граверов, особенно ландшафтных, пока же она действует плохо и делает картины чёрными", - писал Ф.И.Иордан А.П.Бюллову в 1954 году. Искусство «забеспокоилось», неизбежно оказавшись перед необходимостью искать «своё» и одновременно пытаясь отстаивать традиционную миметическую функцию, на которую прежде всего и посягал "соперник". Одним из способов этой защиты стал эффект живописного иллюзионизма, подтверждающий способность искусства создавать образы "реальнее самой реальности".» Многие художники позднее отказались от иллюзионизма в изобразительном искусстве, увлеклись формализацией и выявлением фактуры материала. Впоследствии фотография стала совершеннее, стала цветной, в конце концов стала доступна почти любому желающему делать фотографические снимки чего угодно, в том числе и неразличимого в видимом диапазоне спектра. Появились даже фотографии галлюцинаций, сделанные по специальной технологии, но до сновидений фотографические технологии пока не добрались. Поэтому остаётся актуальным вопрос более или менее реалистического изображения увиденного в сне, в том числе и потому, что таким образом запечатанная в отображённом образе информация может быть более читаемой, более доступной для зрителя. На мой взгляд тема образов из сна вовсе не обязательно связана с темой символизма в искусстве, хотя пересечения здесь имеются. Даже если технология считывания проекции мысли с сетчатки глаза станет более распространённой, то насколько скоро технология научится считывать сновидение второго, третьего и последующего уровней - это ещё вопрос, поскольку данная задача в свете современных тенденций развития техники видится не слишком прагматичной. Здесь от области искусствоведения можно перейти в область научной фантастики. Техническая мысль развивается прежде всего в сторону прагматики. И, возможно, когда робототехника станет настолько развитой, что потребуется различать образ живого человека от образа робота-гуманоида, потребуется функция считывания сновидений разного уровня, поскольку каждая человеческая мысль, каждый образ, возникающий в сознании, почти что бесконечен как космос, каждая человеческая мысль сопровождается параллельными «волокнами» сновидений разного уровня, что нельзя сказать о функциональной электронно-вычислительной деятельности. Об этом и о смежных темах и мыслях у меня есть размышления в рамках фантастических литературных повествований. Теперь у меня есть не только метод формирования осознанного сновидения, но и способы работы со сновидениями разного качества. Об этом и о многом другом в приложении к теме, совмещающей искусство и сновидение у меня много записей и разных заметок, которых хватит на несколько книг, но здесь, в рамках сжатой статьи, следует ограничиться самыми общими замечаниями.

Картинки, созданные по мотивам сновидений или увиденные во сне в готовом виде: